Поиск по сайту
Авторизация
Логин:
Пароль:
Регистрация
Забыли свой пароль?
Подписка на рассылку

Сетевое партнерство
РИЖАР: журнал рецензий
Сидоров А.И. В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII-X века. М.: "Наука", 2018

Помпоний Мела. Хорография / Под общей редакцией А. В. Подосинова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2017. – 512 c.

Марей А.В. Авторитет, или Подчинение без насилия. - СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2017. — 148 с.


Ахмедов Айбек

Имя: Айбек
Отчество: Шухратович
Место основной работы (Организация/ВУЗ): Brunel University, London, UK
Подразделение (факультет): School of Law
Отдел (кафедра): International Public Law
Ученая степень: магистр
Научные интересы : ИудаистикаИсламоведение
Список научных трудов (до 1 Мб): [ Скачать ]

Проблемы историографии ранней исламской государственности

Изучение истории раннего ислама сопряжено с определенными трудностями. Эти трудности в первую очередь связаны с проблематичным характером источников, на которые опираются историки, а потом с неопределенностью в применение методов исторического исследования.

В классической историографии традиционно сложились несколько основных методов исторического исследования. Однако, применить их, в контексте исследования раннего ислама, представляется довольно сложным, из-за несовершенства источников.
В 1991 году, Стефан Хамфрис писал: «Если нашей целью является постигнуть как мусульмане во второй половине 2/8 и 3/9 веков понимали истоки своего общества, то мы на верном пути. Но если нашей целью является узнать «что произошло на самом деле» т.е. найти надежно документированные ответы на современные вопросы о первых десятилетиях исламских обществ – тогда мы столкнемся с трудностями» (1).
Действительности трудности возникают тогда, когда мы пытаемся понять, что произошло на самом деле, а не как традиционные мусульманские историки представляют этот отрезок времени в идеале.  Эти трудности в первую очередь объясняются ненадежностью источников, которые имеются в нашем распоряжении. Эти источники в первую очередь письменные и закреплены в преданиях, которые изначально передавались устно, а потом были зафиксированы в письменной форме.
Значение устных преданий для целей историографии раннего ислама лучшим образом было описано Хамфрисом. В частности он писал: «арабские письменные источники  представляют более позднюю кристаллизацию плодотворной устной традиции. Эти источники могут стать адекватной основой для «научной» истории только того, когда мы изучим больше чем мы сейчас знаем  об устных преданиях: их истоках, социальных и культурных институтах которым оно было сформировано и передано, вариации и трансформации через которые они прошли в процессе передачи, изначальные условия в которых они были записаны, степень изменений которыми страдали первые письменные версии перед тем, как они достигли окончательной формы в середине 3/9 века. Вопросы такого рода были обсуждены повторно современными учеными, но их заключения находятся в области спекуляции, чем демонстрации. Свидетельство таково, что фактически разумная определенность может быть вне наших сил. 
… Поэтому первые семьдесят лет исламской истории привлекают наше внимание,  не только из-за огромного интереса в этом периоде, но также из-за исключительно методологических проблем причиненных нашими основными источниками» (2).

О ненадежности письменных источников первым объявил Игнац Гольдциер в своем фундаментальном исследовании «Muhammedanishe Studien», написанного в конце 19 века (3). В данном труде в отличие от своих предшественников, а также некоторых современников, Гольдциер основательно подверг сомнению предания, переданные от имени Пророка Мухаммеда (в мусульманской традиции называемые хадисами). Он показал, что эти предания не относятся к периоду, к которому их приписывают, а представляют более поздний период. Они, по мнению Гольдциера, были сфабрикованы разными политическими и религиозными течениями в целях легитимации своих притязаний.
Гольдциер считал, что предания передавались через три формы передачи: (1) иджаза; (2) мунавалах; и (3) виджадах. Первая форма предполагает разрешение одного лица передавать предание, переданное или сказанное им. Вторая форма предполагает передачу со стороны одного лица другому тетрадь, где записаны все предания, услышанные им. При третьей же форме, одно лицо приобретает право использовать книгу или предание, независимо от того, новое или старое, если это лицо владеет этой книгой или преданием.
И вот независимо от того, что существовали такие формы передачи преданий, Гольдциер считал, что предания были подвергнуты фальсификации, и объяснял он процесс фальсификации или фабрикации преданий только через единичные случаи, иногда методом индукции, от частного к общему.
Если исследование Гольдциера представляло первый этап в критике письменных преданий, то последующие ученые настолько разнообразили методы, посредством которых те или иные предания, что их критика коснулась не только предания приписываемые Пророку и его сподвижникам, но и последующим поколения вплоть до 9 века.
Среди них, особо стоит выделить Йозефа Шахта, «Истоки исламской юриспруденции», которого считается достойным продолжением критики начатой Гольдциером в его вышеупомянутом труде (4). За основу своей критики, Шахт специально выбрал предания, носящие правовой характер.  И отличие метода Шахта от Гольдциера заключалось в том, что тогда как последний использовал текст предания как объект критики, первый использовал цепь передатчиков, которые передали эти предания.
Продолжение следует…
(1)   Humphreys R.S., Islamic History: A Framework for Inquiry, Revised edition, London, I.B. Tauris, 1991, p. 69-70
(2)   Ibid. 70
(3)   Goldziher I., Muhammedanische Studien, ed. by S.M. Stern, trans. by C.R. Barber and S.M. Stern, Vol. II, George Allen & Unwin Ltd., London, 1971
(4)   Schacht J., Origins of Islamic Jurisprudence, Oxford, 1950